У нас в России уже более столетия существует прекрасная традиция художественной детской книги. Начало ей положили еще художники, принадлежавшие к абрамцевскому кружку, такие, как Е. Поленова, В. Васнецов, С. Малютин. Иллюстрируя главным образом русские сказки, они тонко и со вкусом использовали богатый опыт русского народного творчества.

В 20-х годах искусство иллюстрации для детей решительно обновил В. Лебедев. Он был не только замечательным мастером, но и прекрасным педагогом, привлек к делу и воспитал целую плеяду превосходных художников, среди которых выделялись Ю. Васнецов, А. Пахомов, Е. Чарушин, В. Курдов. Именно их общими усилиями был создан новый тип иллюстраций массовой детской книги, отвечавшей самым высоким требованиям художественного вкуса и вместе с тем понятной и близкой миллионам юных читателей. На Западе книги подобного уровня стали проявляться лишь в 40-х годах.

В последние годы возникло много новых издательств, выпускающих книги для детей. Это хорошо. Но, к сожалению, общий художественный уровень детских книг понизился. Талантливых и умелых художников порой оттесняют дилетанты, готовые быстро сделать все, за что им заплатят. А ведь плохие иллюстрации не только портят художественный вкус, но отрицательно действуют на нравственность. Вот как об этом еще в 1913 году написал А. Бенуа, положивший много сил в борьбе за полноценную детскую книгу: «Такой дрянью кормим русских детей… не потому ли и распространилась теперь порода людей до последней степени огрубелых».

На ранней ступени развития ребенка, в тот момент, когда ему просто можно дать в руки любую картинку, его восприятие окружающего мира и запросы к изобразительному искусству мало чем отличаются от запросов первобытного человека. Ясность, простота и выразительность графического произведения – вот три требования, которые предъявляет малыш к изображению. За внешней примитивностью рисунка скрывается содержание и понимание окружающего мира. Детское восприятие требует, чтобы предмет был изображен тщательно, но в то же время без нагромождений и изысков. Ребенку необходимо различать все части предмета: человек не должен быть изображен в профиль или в каком-либо еще непривычном и трудноузнавамом ракурсе, ноги у животных должны не накрывать одна другую, а быть полностью прорисованы и т.д. По мнению многих детских художников, иллюстрации «для самых маленьких» не должны содержать светотень и перспективу.

И, конечно же, в цветном рисунке ребенку разобраться легче: цвет помогает узнать предмет и найти его на белом поле листа.

Но в цвете необходимо придерживаться определенных требований – предмет должен быть изображен на рисунке в своей естественной, «природной» раскраске. Это, кстати, относится к иллюстрациям для всех возрастных категорий.

Что касается вышеперечисленных требований, то в большинстве книжек для малышей они соблюдены. Правда, последние несколько лет на книжном рынке все больше и больше появляются издания, в художественном оформлении которых используются неестественные ультрамодные цвета: фосфорицирующие зеленый, оранжевый, желтый и т.д. Разумеется, палитра детского рисунка может быть разнообразной и пестрой, но все же в разумных пределах: раз уж эти краски искусственно вошли в наш быт, то и использовать их желательно для раскрашивания искусственных предметов. Ярко-синей или ярко-оранжевой может быть современная одежда на человеке, какие-то легко узнаваемые предметы, привычно обладающие цветами такого рода.

У ребенка, который растет на рисунках У. Диснея и его последователей, не развивается тонкость восприятия, которую требует искусство: он не видит ни оттенков цвета, ни тонкости рисунка, ни красоты линий. Ну, может ли малыш, у которого мишка – фиолетовый, собачка – красная, а кошка – зеленая, порадоваться серенькому котенку, пушистую шкурку которого В. Лебедев нарисовал так, что ее хочется погладить. К тому же, врачи-офтальмологи считают, что подобные цвета неблагоприятно воздействуют на сетчатку человеческого глаза.

У. Дисней – большой художник и он вечно радует детей, но господство одного стиля, даже прекрасного, обедняет ребенка, мешает его эстетическому развитию.

Важно обратить внимание и на композицию рисунка. Она должна быть проста и вытекать непосредственно из сюжета книги. Нужно, чтобы кроха с первого взгляда «понимал» картинку, соотнося ее с только что прочитанным текстом.

Впечатление ребенка от иллюстрации зависит напрямую и от техники ее исполнения, и от степени эмоционального воздействия текста, к которому она относится. Но насколько дети неодинаковы в одном и том же возрасте, настолько неодинаково и их восприятие одних и тех же явлений окружающего мира. В этот период уже особенно четко начинает проявляться индивидуальность характера маленького человека. Поэтому вывести формулу «идеальной» иллюстрации для этого возраста нельзя.

Рисунок (по мере взросления ребенка) должен усложняться вслед за текстом. В иллюстрацию включается и перспектива, и светотень, и более сложное композиционное решение – более детальное изображение привычных и знакомых предметов. Большинство детей, начиная с двух-трех лет, отдает предпочтение рисункам со сложным сюжетом и множеством деталей. Детям, безусловно, необходимы многообразные художественные впечатления, а чтобы достичь этого, вспомним традиции отечественной детской литературы и художников.

Сказочник всегда сам появляется из сказки.

Детская книга при всей ее внешней простоватости – вещь исключительно тонкая и не поверхностная. Лишь гениальному взгляду ребенка, лишь мудрому терпению взрослого доступны ее вершины. Удивительное искусство – детская книга!

Творческое наследие замечательного художника Юрия Алексеевича Васнецова (1900 – 1973) велико и разнообразно. Он занимался живописью и графикой, росписью по фарфору, эскизами театральных декораций. Но именно детская книга принесла художнику любовь и признательность миллионов людей и в нашей стране и за ее рубежом.

Почти со студенческой скамьи пришел Васнецов в детскую книгу. Художник был молод, а дело, которому он посвятил всю свою жизнь, еще моложе. 20-е годы вошли в историю нашего государства как годы, до предела насыщенные пафосом созидания. Новая культура, новый быт, новая жизнь искали новых форм для своего воплощения. Нужна была детская книга нового, невиданного вида, неслыханного содержания. По требованию времени созданием такой книги занимались большие и талантливые люди. Писатели С. Я. Маршак и художник В. В. Лебедев стояли у ее колыбели. Молодой Васнецов был для них бесценной находкой.

Сказочник всегда сам появляется из сказки. Поэтому он ничего не выдумывает, а просто вспоминает.

Ю. А. Васнецов родился 23 марта 1900 года в древнем русском городе Вятке (ныне г. Киров). Здесь он рос и учился, а летние месяцы проводил в окрестных деревнях и селах и глубоко полюбил свой родной вятский край.

Это – суровый и пустынный край с необозримыми густыми лесами, с широкими многоводными реками, с отлогими холмами, поросшими частым ельником, с огромными топкими болотами. Народная фантазия издавна населяла эти места мифологическими существами, добрыми и злыми духами, озорными лешими, мрачными водяными, смешными кикиморами, таинственными русалками, в самом деле вятский пейзаж мог бы служить отличной декорацией, на фоне которой развернулось бы действие волшебной сказки.

Среди северных дремучих лесов жили веселые и добрые люди. Кроме обычных крестьянских дел, они умели делать забавные яркие игрушки, петь удивительные песни и украшали свою жизнь, как могли: кто вышивкой, кто деревянной резьбой, кто затейливой росписью. Сказочный был город Вятка! Когда сам Васнецов рассказывал о своем детстве, всем казалось, что это оживают его рисунки, – настолько детские впечатления запали в память художника и в сердце.

Для Ю. А. Васнецова мир сказки – это мир счастья, ничем не омраченного, по-детски чистого, мир, где, в сущности, нет драматических коллизий, нет ни ненависти, ни жестокости, ни зависти, и добро всегда торжествует над злом. Поэтому все излюбленные васнецовские герои – храбрый петух, робкий заяц, смешной козленок, неуклюжий и добродушный медведь, веселый кот, даже лютый волк и плутоватая лиса – неизменно привлекают к себе симпатию зрителей.

Первая книга Васнецова вышла в 1931 г. в соавторстве с В. Бианки «Болото». Первенец оказался удачным, но в рисунках к «Болоту» еще слегка проглядываются следы ученичества, следы «лебедевской школы».

Постепенно Юрий Алексеевич обзаводится собственным «хозяйством»: появляются «васнецовские» звери – медведь, волк, лиса, петух, кот. Вырастают «васнецовские» деревья, травы и цветы. В теплом «васнецовском» воздухе начинают летать его птицы, бабочки, стрекозы. Целый мир, целый театр! Этот мир Васнецов перенес из славного города Вятки.

Все его актеры-сподвижники меняют свои костюмы и антураж, готовясь к очередному рисунку-спектаклю.

Книжка «Пятьдесят поросят» окончательно определяет лицо художника. С нее начинает он основную свою тему – тему фольклорной эпопеи, принесшую ему впоследствии мировую известность.

В основном Васнецов любил иллюстрировать народные произведения – песенки, сказки, считалки, побасенки. Реже соглашался рисовать картинки к авторским текстам.

Поэзия К. И. Чуковского всегда привлекала великого художника. В «Краденном солнце» васнецовские герои чувствуют себя как дома. Озорной ритм стихов Чуковского словно вдохнул в них новые силы. Вся книга сделана в энергичных ритмах. Большие объемы на каждом развороте рассыпаются на мелкие части, чтобы через страницу снова собраться в значительную массу. Под стать быстрым сменам настроения у ребенка в книге грусть внезапно сменяется смехом, уныние – радостью.

Чередование крупных объемов с маленькими мы видим и в решении сказки «Три медведя» Л. Толстого. Но ритм тут размеренней, словно перекличка двух колоколов – большого и маленького. Но ведь вся сказка и построена на этом конфликте: там на каждой странице большое и маленькое. Васнецов просто закодировал этот конфликт в книжном макете.

Художнику было важно найти для каждой книги свое неповторимое ритмическое решение. Макет всегда выстраивался красивый, упругий, и лишь тогда Юрий Алексеевич начинал делать иллюстрации.

Книжка «Небылицы в лицах» состоит из отдельных, друг с другом не связанных миниатюрных текстов. Васнецов на каждом развороте поместил по паре двойных рамочек-окошек. В каждом окне – по картинке с текстом. Этакая деревенская улица.

Совсем другой «устав» в «Чики-чики-чикалочках». Тут Васнецов придумывает свой оригинальный способ организации разворотов в книге. Здесь все дело в сценической площадке. Два действия совершаются на развороте, иллюстрируются два разных стихотворения. А место действия одновременно и одно, и не одно.

Вот, например, разворот, где с одной стороны «Жучка пышки будет печь», а с другой – козел Стрекозел. Стены бревенчатые проходят через обе страницы навылет. Вроде бы в одной избе все происходит. А вот и не в одной! Пол, на котором стоит Жучка, на соседнюю страницу не переходит. У козлят совсем другой пол. Получается, что Жучка с Козлом помещены в одну избу, как говорят дети, «понарошку». На самом то деле разные у них дома, а здесь они играют в родственников. Смотрим другой разворот – две сороки и щенок Митрошка. Небо – общее, забор по верхнему уровню – общий, а по нижнему – разные вроде на этих страницах заборы. А уж земля и совсем различная. Опять герои собрались на развороте «понарошку».

Как правило, форзац у Васнецова на первом развороте образует нарядный ансамбль с титульным листом. А потом художник словно забывает о нем. Гостившего читателя художник провожает «до околицы». Беседа обрывается спинкой обложки – внезапно.

Один из самых любимых приемов Васнецова – рисунок на цветной планке. Он никогда не применял цвета случайно. Часто от него так и веет радостью. В иллюстрациях к потешкам «Скок-поскок» и «Конь» ярко-желтый фон не только передает картину теплого солнечного дня, но и усиливает восприятие образов, созданных художником. Хорошо просматриваются на желтом фоне темно-коричневые фигурки бельчат, важно шагающих по мостику. Благодаря светлому фону мы видим их пушистую шерстку, любуемся кисточками на ушах.

Сказочные образы, рожденные фантазией художника, близки и понятны детям, потому что он нашел художественную форму, наиболее точно отвечающую особенностям детского восприятия.

Василий Алексеевич Ватагин

Основоположником анималистического жанра был Василий Алексеевич Ватагин. Он был не просто художником, рисовавшим зверей, а настоящим ученым-зоологом, посвятившим много лет серьезным научным наблюдениям над животными и птицами многих стран Европы и Азии. Это был неутомимый и бесстрашный путешественник, никогда не расстававшийся с карандашом и блокнотом.

Детские книги Ватагина четко делятся на две группы. Это – книжки-картинки, где он сам пишет несложный текст, и собственно иллюстрации к литературе о животных. К первой группе относятся книги 20-х годов: «Звери красивые», «Кто на чем ездит», «Обезьяны», «Птицы», «Дикие звери» и другие. Здесь он выступает как художник-анималист.

Изображая зверя в цветных картинках альбомного формата, показывая его крупным планом и не уделяя большого внимания фону действия, он создает рисунок, наполненный динамикой, действием, в котором раскрываются характерные черты животных.

Ватагин избегает ракурсов, необычайных точек зрения: он должен правдиво и точно передать цвет и характер шерсти, фактуру кожи или оперения, дать точные представления о его нраве: показать, например, хищность пантеры и сообразительность шимпанзе, хитрость лисы и повадку страуса-тугодума.

Этой манере Василий Алексеевич не изменяет даже там, где они представлены в веселых, юмористических красках, например, в книге «Звери дедушки Дурова» (1924 г.)

Иллюстрируя в разные годы рассказы Мамина-Сибиряка и Чарльза Робертса, Киплинга и Льва Толстого, Сетона-Томпсона и Бианки, художник сталкивается с совершенно разными писательскими задачами. Киплинг рассказывает о человеческих отношениях. Сетон-Томпсона интересует «психология» зверя. Толстой пишет больше о детях. Но Ватагин остается верен своему собственному взгляду на животное. Ранние иллюстрации отмечены печатью модернизма, рисунки по характеру более текучие и обобщенные. В более поздних своих работах Ватагин тщательно прорабатывает рисунок, он становится объемнее и пластичнее. Его иллюстрации 30-х годов к рассказам Л. Н. Толстого становятся уже по существу станковыми картинками. Но независимо от изменений манеры и приема он смотрит на зверя как ученый и главное внимание уделяет изображению видовых особенностей животного. По призванию Василий Алексеевич Ватагин был, прежде всего, анималистом, и то, что свои знания он принес в детскую книгу, было для нее большой ценностью.

Друг ребят и зверят

Евгений Иванович Чарушин был художником и писателем - анималистом.

В 20-х годах книга о природе и животных рассматривалась как познавательная, а нужно было представить ее ребенку как увлекательный мир приключений. Единственным средством для этого был художественный образ.

В 1929 году Чарушин сделал две книжки-картинки – «Разные звери» и «Вольные птицы». В них уже было заметное художественное преувеличение, свобода графического языка. На белом фоне, смешно расставив лапы с длинными когтями, мохнатой черно-рыжей горой с запрятанными где-то в глубине бусинками-глазками сидел медведь; лениво, но коварно и мягко тащился из угла в угол через всю страницу барс. Текста здесь еще не было. Но стоило ему появиться, как от всего традиционного типа зоологической книги-картинки не осталось и следа.

Ватагин изучал животных и их особенности. Чарушин просто жил в лесу, охотился, с детства приручал животных и птиц, знал, как выращивать крольчат и как уберечь их от кошки. Он принадлежал к тем страстным любителям и знатокам зверей, которые не только изучают их повадки, но чувствуют животного настолько, что, кажется, могли бы заговорить с ним. С детства ему были близки и знакомы птенцы, звериные малыши, и он знал, что рассказ о них будет наиболее интересной и близкой темой для самых маленьких читателей. Так родились книжки-картинки с текстами Чарушина: «Птенцы» (1930) и «Цыплячий город» (1931). Художник словно беседует с ребенком, объясняя картинки. Видно, что совята «глазастые; а пух на них густой, как шуба», что обжора-кукушонок намного больше приютившей его мамы-горихвостки, что воронята – действительно «самые горластые птенцы»: художник не побоялся так разинуть их клювы, что они занимают добрую треть страницы.

Зверей Чарушин раскрывал постепенно, в росте и развитии. В рисунках к книжке Н. Смирновой «Как Мишка большим медведем стал» (1929) жизнь таежного медвежонка от рождения до годовалого возраста изображается в четырнадцати лаконичных черных рисунках.

В 1935 году Евгений Иванович создает серию цветных рисунков к книге Маршака «Детки в клетке», единственной в своем роде первой художественной зоологии для малышей. Маршак, как и Чарушин, выделяет и заостряет главные, наиболее выразительные черты зверька, которые затрагивают детское воображение. «Детки в клетке» – книга добродушная и шутливая. Смеясь, ребенок лучше запомнит, что мать кенгуру носит детенышей в сумке, что неповоротливый пингвин ловок в воде.

Чарушин продолжает работать над образными «биографиями» животных, иллюстрируя как собственные рассказы («Семь рассказов» (1935)), так и рассказы М. Пришвина («Зверь бурундук», 1935) или Сетона-Томпсона («Королевская Аналостанка», 1941). Другой тип иллюстраций, найденный в книге «Детки в клетке», развивается художником в зоологических книгах познавательного характера («Животные жарких и холодных стран», 1938), где все строится на острых словесных изобразительных характеристиках зверей, где какая-нибудь одна тонко подмеченная черта сразу протягивает нить к образному мышлению ребенка. Чарушин рассказывает, что «шкура у жирафа пестрая, будто лоскуты рыжие на белое наклеены», кенгуру «прыгает на двух ногах – по-птичьи», верблюд запасается жиром в горбах, «как автомобиль – бензином»; а у обезьяны «ноги – как руки».

На творчество Чарушина 40-х и 50-х годов повлияли два новых для него занятия. В предвоенные годы он вместе со своими друзьями увлекся цветным анималистическим эстампом, а в годы войны, будучи в Вятке, делал стенные росписи по мотивам русских сказок о животных в детском саду и Доме пионеров. Цветная автолитография не была для него новостью. Он любил блеклые и мягкие розово-серые, бледно-желтые, буро-коричневые тона, точно найденное пятно, которое «играет» в соседстве с белым фоном, то окружающим рисунком, то включенным в само изображение.

Свой опыт работы над эстампом Чарушин принес в книгу. В «Шутках» (1946) образы и приемы веселых «настенных картинок» – не связанные между собой забавные полусказочные сценки, крупные фигуры зверей, занимающие почти все поле рисунка, повышенная интенсивность цветовых пятен – были, пожалуй, слишком буквально перенесены на книжную страницу. Спустя 10 лет в «Зверятах» (1957), Чарушин нашел очень органичный путь для включения эстампа в книгу: он избрал альбомный формат, на правых страницах поместил зверят, а слева – свои лаконичные драматические новеллы. В 50-х годах Чарушин стал делать преимущественно цветные акварельные рисунки, подчас детально проработанные, с пейзажными фонами, приближаясь к тому, что еще раньше начал делать Лебедев. По-прежнему Чарушин иллюстрирует собственные рассказы о звериных малышах («Про Томку, 1957; «Большие и маленькие», 1951; «Почему Тюпа не ловит птиц», 1961) или рассказы и стихи других авторов («Первая охота» В. Бианки, 1950; «Лесные хозяева» В. Лифшица, 1957).

Книги Евгения Ивановича Чарушина увлекательно рассказывают о животных, учат любить и понимать их, воспитывать в детях поэтическое отношение к природе. Он рассказывает тихо, напевно, имеет свою тему, обладает редким даром обнаруживать нечто привлекательное и милое там, где даже специалист-зоолог видит лишь биологическое явление. Его книгу нельзя назвать просто анималистической, потому что ее роль в жизни и воспитании ребенка гораздо значительнее и шире.

Покажите детям сказку

Молодой Владимир Михайлович Конашевич внимательно изучал различные течения современной западной живописи, но для себя он не находил в них опоры. Прирожденный график, он прекрасно владел искусством тонкого и острого, точного и выразительного рисунка. Он любил рисовать, перекладывать на язык линий то, что охватывал его зоркий художественный глаз. Он любил декоративную яркость и нарядность, сохранив навсегда способность к жизнерадостному ощущению красочности мира. Эти свойства помогли ему найти свой собственный путь, они же естественно привели его в детскую книгу.

Со временем оформление книги перестало у него быть просто украшением. Оно вплелось в мир веселой выдумки, заиграло и зажило близкой детям жизнью по законам игры. Конашевич играет шрифтом, орнаментом, декоративной деталью, как Маршак и Чуковский играют словом. Иллюстрации и оформление в книгах Владимира Михайловича декоративны и образны одновременно.

Книжкой, в которой раньше всего проявились эти особенности Конашевича, было первое издание стихотворения С. Я. Маршака «Пожар» (1923г.). Он уже здесь смело соединяет образное и декоративное начало. Ведущим становится образ Огня. Огонь – фантастическое желто-красное косматое существо – зловеще выглядывает из печки, роется в платяном шкафу, просовывает желтую руку в дверную скважину, пляшет дикий танец на крыше горящего дома, затем постепенно сдается, скорбно молит о пощаде и, наконец, затухает под натиском воды. Это действительно сильный образ, и художник чувствует необходимость смягчить его, дать ребенку отдохнуть. И он призывает на помощь свой юмор. Образы людей, борющихся с огнем, Конашевич трактует в легком юмористическом духе. Пожарные не могут удержать в руках брандспойта, и он поливает всех присутствующих щедрым фонтаном; двое пожарных летят с горящей крыши.… И все это изображается художником с безупречным чувством композиции листа. Книга становится детской потому, что художник начинает ее создание с поисков того, что лучше и точнее всего отвечает детским склонностям, детскому восприятию жизни.

Конашевич много раз возвращался к иллюстрированию «Пожара». Все меньше внимания он уделял огню и все больше – Кузьме, настоящему герою происшествия. Однако, перемещая образные акценты, художник не изменяет своим исходным принципам.

Манера рисования В. М. Конашевича совершенно отличается от манеры других известных художников-иллюстраторов. Свои рисунки он выполняет на белом листе бумаги. Композицию строит без пейзажей, его рисунки отличаются яркостью красок. Но цветовая гамма ограничивается 3-4 цветами. Многоцветность создается за счет использования множества оттенков.

В. М. Конашевич любил сказки К. И. Чуковского. Он прекрасно понимал, что прозаическое прямолинейное воплощение богатого, казалось бы, уже готовыми зрительными образами текста Чуковского невозможно. Яркая условность самого содержания детской поэзии К. И. Чуковского требовала поисков отвечающей ему условности графической формы. Конашевич владел искусством художественной условности, без которого не может быть интересной и занимательной книга для маленького ребенка.

Графический почерк В. М. Конашевича претерпевает некоторые изменения. «Рассеянный» 1930 года был, пожалуй, последней работой, в которой художник использовал тонкую, подвижную линию, лаконичный силуэт, мягкую, прозрачную цветовую подкладку. В черных и цветных иллюстрациях 1935-1936 годов к отдельным изданиям сказок Чуковского «Лимпопо», «Тараканище», «Телефон» – он перешел на рисунок более крупный, очень обобщенный, делающий форму плотной, весомой, почти скульптурной. Эта манера рисунка была очень характерна для Конашевича в 30-40-х годах. В. М. Конашевич – замечательный мастер дошкольной книги. Его искусство искрится, сверкает и радует, как само детство. Он понимает, что четырех-шести-семилетний возраст – это чудесная пора открытий, время увлекательных игр, фантазии. Конашевич – умный воспитатель ребенка. Он учит его, но может и пуститься вместе с ним в пляс, отвечать на вопросы и играть с ним.

Детям о детях

Будучи мальчиком, Алексей Федорович Пахомов начал рисовать портреты деревенских детей. За многие годы творческого труда Пахомов создал и развил новый тип иллюстрированного издания: книги о детях для маленьких детей.

В своей первой цветной книжке-картинке «Лето» (1927) он дал очень смелый и яркий по форме художественный рассказ о жизни деревенских детей. Это были живописные картины сельской природы, детских игр и развлечений, дети здесь изображались без особого интереса к их внутреннему миру. К поискам конкретных черт детской психологии и характера Пахомова привело иллюстрирование новой литературы о подростках.

Параллельно с иллюстрированием книг Пахомов рисовал детей с натуры. В цикле иллюстраций к «Бежину лугу» И. С. Тургенева (1936) художник создал крупноплановые индивидуальные портреты детей.

Пахомов разрешил веками установленный шаблон образа ребенка, лишенного индивидуальности и характера, живущего вне времени и пространства. На страницах детской книги появился ребенок, живой, веселый и деятельный, маленький гражданин своей страны.

Он заинтересовал своего маленького читателя тем, что вместе с писателем вел серьезный разговор о детской жизни.

Иллюстрируя в 1939 году стихотворение Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо», Пахомов прямо и ясно писал о своих целях и методах: «Работая над иллюстрированием этих стихов, я все время имел перед глазами быт и обстановку наших детских садов. Я представлял себе, как будут звучать в этой обстановке стихи Маяковского и каковы должны быть рисунки, чтобы стихи плюс рисунки составляли одно целое – активного и веселого воспитателя наших детей».

В годы войны Пахомов становится летописцем осажденного Ленинграда. Он делает зарисовки детей в детском доме. К иллюстрированию детской книги он вернулся в 1947 году. В иллюстрациях к стихотворению Маяковского «Кем быть?» (1947) художник обращается к игровой дидактической книге 30-х годов. Пахомов опять делает детскую книгу основным художественным приемом, доносящим до ребенка важную мысль о красоте труда, о заманчивости всех профессий. Он изображает детей, которые трудятся над макетом дома или паровоза, над авиамоделью. Это был оригинальный, но верный путь выявления актуальности и глубины этических идей Маяковского.

Много Пахомов работал над книжками об играх. К его рисункам писали поэты С. Михалков («Строим», 1950; «Важные дела», 1950, «Наша дружная семья», 1951), Погорельский («Мы сами», 1952, «Добро пожаловать», 1953). Он стремился разнообразить рисунки, обозначал пейзаж или интерьер.

С 1953 года быстро и решительно меняются не только подход художника к образу ребенка, но и вся композиционная структура его рисунков, характер штриха, взаимоотношение фигур с фоном книжной страницы. Пахомов постепенно вводит мягкий штрих и тон; в рисунки врываются свежий воздух, свет, пространство. Если раньше его образы детей оставались статичными, хотя и были показаны в динамике, то сейчас во внешне статичных ситуациях художник дает живое, динамичное раскрытие психологии своих героев. Он показывает своих детей в раздумье, когда они поглощены собственными мыслями и решают для себя возникающие перед ними жизненные проблемы.

Рисунки Алексея Федоровича Пахомова увлекают детей жизненностью и выразительностью. Работы художника без всяких поучений, живо и наглядно доносят до ребенка образы героев, учат его добру.